Искусство в IT-технологиях...

Исаев Александр Аркадьевич. Феномен цвета в контексте бытия человека: опыт философского анализа, 2007

«Опрашиваемое»: вот-бытие (естьность) цвета.

«Искомое» впервые конституируется только в самом вопрошании, в постановке вопроса. Вопрос есть «нехватка» содержания мысли, т.к. подразумевает нахождения ответа на него, т.е. нового знания, на поиск которого этот вопрос и направляет нашу мысль.
Отсюда очевидно, что «вопрошающий» допускает актуальное отсутствие у него содержания знаний о «вопрошаемом-искомом» (цвете), т.е. предполагает существование «вопрошаемого» в качестве неизвестного - х («икс», «цвет как х», или Цх.). Но что такое Цх? С одной стороны, Цх есть неизвестное, то, чего вопрошающий еще не знает и что он лишь должен определить. Но так как вопрошающий вопрошает о Цх, то, значит, оно все же присутствует в его знании, он знаком с ним - иначе как пришла бы ему в
83
голову мысль о нем? Ведь не может же вопрошающий вопрошать о том, чего он не знает. Итак, прежде всего контитуирующим условием вопрошания о цвете является предзнание того, что цвет вообще «есть», т.е. знающее предзиание цвета. Как возможно такое предзнание?
Знание о том, что цвет есть, предполагает, что это знание каким-то образом дано вопрошающему, т.е. у него есть некоторый опыт того, что цвет существует, есть, т.е. оно есть эмпирическое предзнание. Очевидно, что первоначальным (конституитивным) условием вопрошания о цвете может быть только чувственно-зрительное переживание «данности» цвета. Иными словами, вопрошающий о цвете возможен лишь при условии существования переживающего-в-цвете. Человек сначала вопринимает-переживает цвет, а уже затем вопрошает о смысле бытия цвета. Для обоснования этой мысли можно привести следующее умозаключение-доказательство путем от противного: Слепой от рождения (т.е. не переживающйй-в-цвете) не знает (не видит) что цвет существует / Тот, кто не знает о том, что нечто существует, не может спросить об этом / Следовательно, слепой от рождения не может вопрошать о цвете1.
«Данность» цвета есть невыразимое никаким словом испытываемое, переживаемое как таковое «здесь и сейчас» невыразимое, единичное, индивидуальное «вот это» переживание - имманентный сознанию «материал знания», «слепое», смутное переживание, которое имеет возможность стать знанием бытия цвета. В чувственном вот-переживании нет ни «цвета вообще», ни даже «красноты», «белизны», «синевы» и т.п. «Данность» сущего цвета - это иррациональный «факт» переживания временной единичности (мига между прошлым и будущим) сущего цвета. «Данность» сущего цвета неопределима никакими словами, понятиями, мыслью - на нее
Пример по аналогии: пока человечество было «слепо», т.е. ничего не знало о существовании, к примеру, электрона и других элементарных частиц, оно не могло задавать вопросы о нем.
84
можно только мгновенно «указать пальцем»1: «вот это». Сказать, к примеру, «краснота есть» - это значит уже выйти за рамки неопределенного «имманентного материала» знания, «данности», т.е. конкретно-индивидуального временного мига («здесь и сейчас») переживания «вот этого» в область знания «красноты вообще», т.е. в область вневременного, отвлеченно-общего знания о бытии «красного» в акте непосредственно-интуитивного знания о том, что «это» (видимое мною цветное пятно) есть в данный момент «красное», т.е. тождественное всем иным, прошедшим и будущим, невидимым в данный момент «красным» пятнам.
«Краснота», «белизна», «синева» и т.д. - это первичные определенности вот-бытия цвета, интуитивно созерцаемые содержания знаний о единстве различных, многообразно-единичных «здесь и сейчас» переживаний. В первичном вот-бытии цвета сознание выходит в неизвестное, т.е. трансцендирует за рамки наличности, «данности» вот-переживаний цвета в их вневременное единство - непосредственно не переживаемое, но интуитивно созерцаемое в переживании («краснота вообще», «белизна вообще» и т.д.). На различие между переживанием цвета (как «иметь») и знанием о бытии цвета (как «знать») указывает С. Л. Франк: «Иметь, т.е. просто переживать некое цветовое или звуковое ощущение, и знать, что оно есть зеленый цвет или такой-то определенный музыкальный тон, есть ведь очевидно разные состояния, поэтому и само ощущение как состояние или содержание переживания, есть нечто иное, чем ощущение как тождественная определенность, как общеобязательное содержание знания» [153, с. 534].
Вот-бытие цвета для «переживающего-в-цвете» есть способ интуитивно созерцаемой данности бытия цвета как непосредственного восприятия-
11а эту непостижимость временно-единичного сущего указал еще древнегреческий мыслитель Кратил, ученик Гераклита, который логически завершив известное изречение своего учителя об изменчиво-временном характере сущего («В одну реку нельзя войти и единожды») в конце своей жизни замолчал, перестав называть вещи именами (общими вневременными понятиями), а лишь указывая на них пальцем.
85
переживания до всякого рефлексивного знания о цвете; это есть явленность цвета в «фактичной жизни», «потоке переживаний», «дорефлексивном опыте» (Э. Гуссерль), «стихии душевной жизни»1 (С.Л. Франк). Вот-бытие цвета заключается в «аподиктической очевидности» (Э. Гуссерль), «самоявлешюсти» (С. Л. Франк) переживания цвета в ситуации «потерянности» субъекта как Я, в его «растворенности» в переживании. Вот типичное описание Гуссерлем дорефлективного опыта: воспринимая какую-либо вещь, я «растворяюсь» в этом восприятии, я «потерян» в нем, «,..я пребывает в модусе "самозабвенного Я" или "латентного Я"» [46, с. 35].
«Цвет есть» - вот первоначальное экзистещиалъно-оптическое суждение, в котором схватывается вот-бытие цвета и которое фундирует вопрос «что есть цвет?», т.е. делает возможным спрашивание о сущности цвета. Вот-бытие цвета есть непосредственно доступное, «данное», очевидное единство многообразия в созерцаемом эйдосе цвета в иррационально-фактической, непосредственно переживаемой в зрительном восприятии «здесь и сейчас» конкретно-единично-временной, неопределенной, беспредикативной «фактичности» цвета,
«Спрошенное»: так-бытие (чтойность) сущего цвета. Вопрошание есть движение, в котором вопрошающий, зная о собственном не-знании, стремимся к дальнейшему знанию. Это движение вопрошания имеет своим условием предзнание. Эмпирически-переживаемое предзнание вот-бытия цвета есть первоначальное условие вопрошания, однако не является основанием для того, чтобы движение вопрошания превышало до сих пор знаемое и вопрошало о дальнейшем. Для этого необходимо чистое (априорное) предвосхищение. «Предзнание, - пишет Э. Корет, - поскольку
«Не только «органические ощущения», - пишет С. Л. Франк, - но и цвета, звуки, запахи, вкус, непосредственные элементы пространственности и пр., взятые сами по себе, вне того знания, которое мы из них строим или тех предметов, к которым их относим, настолько тесно связаны со стихией нашей душевной жизни, образуют столь необходимый ингредиент наших чувств, настроений, стремлений, что исключать их из состава душевной жизни значит существенно искажать ее природу и как бы делать ее вообще невозможной» (Душа человека).
86
оно не только "прежде" данное, но и "пред"-проектируется, теперь само оказывается чистым предвосхищением дальнейших, еще не тематически познанных, однако испрашиваемых, следовательно зпаемых, содержаний.
Предзнание само есть предвосхищение, т.е. некая не только статическая величина, но и динамическое событие стремящегося, пред-проектирующего простирания на то, чего я хочу достигнуть в вопрошании, схватить в знании» [75, с. 37].
В вопрошании цвет как «данное», «опрашиваемое» становится Вопрошание вопрошающего предполагает нахождение ответа на вопрошание, т.е. такого содержания знания о «вопрошающем-искомом» цвете, которое бы определило этот неизвестный (пока еще) предмет. После ответа на вопрос «есть ли цвет?», вопрошающий задается вопросом «что есть цвет?», т.е вопросом о сущности (чтойности») цвета, его «таковости», так-бытии.
Это значит, что позиция вопрошающего о цвете, предполагает переход к позиции мыслящего о цвете, который способен высказать в суждении некоторое содержание знания о цвете. Логическая схема этого знания может быть записана в виде схемы предикативного суждения «Их есть А» , где А -это содержание знаний о Цх, которое предполагает получить вопрошающий о цвете. Но зачем вопрошающему необходимо получение такого содержания знаний о цвете? Очевидно, чтобы с его помощью определить пока еще неопределимое, снять неопределенность данности, вот-бытия цвета, подвергающуюся определению в содержании А. Ведь суждение «Цх есть А» представляет собой первичную двойственность между предметом мысли (Цх) и содержанием знания о нем (А); смысл этого суждения заключает в себе указание на неопределенный предмет (Цх), на который оно направлено и на
1 Конечно, схема «Цх есть А» - это упрошенная конструкция, которую точнее было бы заменить свокупностыо содержаний знаний А, В, С..., т.к. знание о цвете есть комплекс суждений «Цх есть А, В, С...». Однако, в целях проводимого анализа, такое упрощение вполне оправдано, т.к. в данном случае количество суждений не принципиально, поскольку не переходит в новое качество.
87
содержание (А), которое оно вскрывает в предмете Цх и которым его определяет. Ведь вопрошающий-говорящий уверен, что если он и сможет утверждать нечто о цвете в суждении «Цх есть А», то это значит, что в Цх он находит А, т.е. что А действительно принадлежит Цх'у, содержится в нем; определить неизвестное Цх значит усмотреть в нем присутствие чего-то определенного. Ведь смысл всякого знания состоит в проникновении в неизвестное; те содержания, которые вопрошающий-говорящий высказывает
0 Цх, не выдуманы и не свободно созданы им: он убежден, что они действительно лежат в самом Цх, и только это осознание превращает мысль в онтологическое знание о цвете. Иными словами, содержание знаний (А, или А,В,С.) как комплекс суждений есть содержания, укорененнные в неизвестном предмете Цх .
И здесь возникает двойственность в смысле понятия определенности Цх по тому подразумевает ли говорящий под понятием «определенный» Цх его грамматическую форму как прилагательного или как глагольного причастия: высказывается ли говорящий о Цх (1) как о том, что само по себе или в себе определено, или (2) о том, что им самим определено, т.е. есть итог определения посредством содержания А. В первом смысле Цх мыслится с самого начала абсолютно определенным, самим идеалом всесторонней определенности без малейших пробелов; сам по себе Цх есть полная определенность, полнота содержательности и только для вопрошающего он выступает как нечто неизвестное, неопределенное.
Именно для вопрошающего о Цх становится «иксом» - неопределенную для вопрошающего и подлежащую определению законченную полноту определенности. Обозначая цвет как Цх (неизвестное, неопределенное) вопрошающий, таким образом, характеризует не его собственную онтическую сущность (сущее цвета, его «естьность»), а лишь функциональное место цвета в составе своего знания, У вопрошающего не
1 «Знание, - пишет С. Л. Франк, - предполагает связь известного с неизвестным, знание имеет своей отправной точкой неизвестное» [153, с.59].
88
только имеется понятие цвета как чего-то неизвестного (Цс), но он сверх того заранее знает, что это неизвестное цвета как бы таит в себе всю полноту знания о цвете. Ведь только убеждение вопрошающего-говорящего в том, что высказанное им содержание знания о цвете (А) есть именно содержание самого цвета (Цх), т.е. лишь вскрыто вопрошающий из глубины самого цвета, а не присуще самому знанию, делает это содержание подлинным онтологическим знанием о цвете. Таким образом, мы приходим к выводу, что схема «Цх есть А» означает, что то, чего вопрошающий не знает о цвете (ijeem как неизвестная абсолютная определенность), есть для него носитель и основа того, что он знает о цвете.
Подводя итоги проведенного анализа вопроса «что есть цвет?» можно сделать следующие выводы:
Вопрошание есть диалектическое единство знания и незнания, т.е. знающее незнание; вопрошающий - это знающий о своем незнании, т.е. находящийся в состоянии предзнания.
Предзнание как состояние вопрошающего имеет двойственную природу: 1) знаемое предзнание (до вопрошания), т.е. конституирующее, «предположенное», эмпирическое предзнание того, что цвет есть (горизонт вот-бытия, «естьности», факта существования цвета); 2) незнаемое предзнание «после вопрошания», т.е. конструктивное, предвосхищающе-проектирующее, априорное предзнание того, что есть цвет (горизонт так-бытия, «чтойности», сущности цвета).
Вопрошающий о бытии цвета есть диалектическое единство «переживающего-в-цвете» (зрительно переживающего множественность единичных цветов) и «мыслящего о цвете» (мысленно постигающего единство цвета). Вопрошающий как «переживающий-в-цвете» актуально знает, что цвет есть, т.е. интуитивно созерцает вот-бытие цвета -непосредственно доступное, «данное», очевидное единство многообразия в созерцаемом эйдосе цвета, т.е. в иррационально-фактической,
89
непосредственно переживаемой в зрительном восприятии «здесь и сейчас» конкретно-единично-временной, неопределенной, беспредикативной «фактичности» цвета. Вопрошающий как «мыслящий о цвете» актуально не знает, но потенциально, динамично предвосхищает знание о том, что есть цвет, т.е. мысленно направляется на «сокрытое», непосредственно не-данное единство многообразия умопостигаемой в содержании понятия, отвлеченно-обще-вневременной, определенной, предикативной «сущности» цвета.
предыдущий следующий
= К содержанию =


«Опрашиваемое»: вот-бытие (естьность) цвета. - релевантная информация:

  1. Рассмотрим подробнее эти структурные элементы.
    вот-бытие цвета - «данность» цвета в его бытии («есть цвет», естьность цвета, экзистенция цвета); б) так-бытие цвета - «сокрытость» цвета в его 82 бытии («что есть цвет», чтогшость цвета, сущность цвета). Если в первом случае вопрошанис вопрошает о существовании цвета, то во втором - о суидности цвета. В терминологии Н. Гартмана оптическое и онологическое измерения («срезы бытия») цвета, могут
  2. Феномен и логос будучи внутренне связанными позволяют внять тому, что является истинным само по себе.
    вот- 101 бытие (естьность) и так-бытие (чтойность) «являющейся сущности» цвета остаются за границами, по ту сторону «явления» цвета, т.е. непосредственного переживания. Поэтому в когнитивной настроенности «явленная сущность» цвета может быть познана не непосредственно, а лишь опосредовано - путем построения отвлеченного от самой явленности, данности цвета в непосредственном переживании
  3. Формальная структура вопроса «Что есть цвет?».
    вот-бытие, «данность» цвета). «Спрошенное» - «незнаемое», «сокрытое», то, что надо «решить» в задаче (так-бытие, «сущность»
  4. Размышляя о сущности цвета, Аристотель определяет цвет через соотношение понятий света и прозрачности.
    цвета без света, а всякий цвет каждого предмета видим при свете. Поэтому необходимо прежде всего сказать, что такое свет» [5, с. 418]. Цвет является существующим лишь на основе бытия света; в противоположности света - во тьме цвет не существует: «свет есть цвет, темнота же - не цвет, а лишь недостаток света» [6, с. 159]. Бытие света «в самом себе» Аристотель мыслит как нечто нематериальное,
  5. Постижение смысла бытия феномена цвета определяется настроенностью вопрошающего:
    вот-бытию, «факту» цвета); б) по отношению к собственной смыслопостигающей способности распознания «сокрытости», содержания бытия цвета (его так-бытия, чтойности). Эти два аспекта настроения вопрошающего является взаимообусловливащими друг друга: в первом возникает проблема понимания чувственно данных цветов как «явления» или как «феномена»; во втором - проблема самопонимания, самоидентификации
  6. ЗАКЛЮЧЕНИЕ
    вот-бытис цвета) и «мыслящего о цвете» (мысленно постигающего так-бытие цвета). Исследуя смысл бытия феномена цвета в рамках нонкогнитивистско-феноменологической традиции философствования мы установили, что в альтернативной - когнитивистской - настроенности вопрошающего под «феноменом цвета» понимается данное в зрительно-чувственном опыте «явление» некоторой подразумеваемой, умопостигаемой
  7. Ньютон распределил семь основных цветов, на которые разложился дневной свет, пройдя через призму, по окружности, разделенной в соответствии с музыкальными интервалами4.
    бытие, собирает его воедино, другими словами, предмет Психология цвета / Сост. Роу К. — М.: Рефл — бук, 1996. — 352 с. 95 вновь обретает цвет, но теперь уже другой, возникший как высший вид воссоединения, цвет, несущий в себе новое содержание, согласно мировоззрению художника, особому его отношению к цвету и к предмету. ф) При таком использовании в художественном произведении, внутри цвета, по
  8. Актуальность исследования.
    цвета, который изначально помогал человеку ориентироваться в окружающем его мире и выстраивать собственные интерпретации сложньгс конфигураций социального и природного бытия.Цвет представляет собой не только одно из свойств окружающего человека мира, но и является важным фактором социогенеза и социализации индивида, индикатором зрелости культуры, приобретающей цивилизованный характер. Сменяющие
  9. Дальнейшее развитие цветовой символики связано с тем» что бинарная ахроматическая оппозиция белый цвет - черный цвет, трансформируется в хроматическую тренарную оппозицию.
    бытие характеризуется не только наличием, но и постоянным увеличением последующих звеньев. Так, Вяч. Вс. Иванов писал: «Мифологические и ритуальные системы двоичных символов, соотнесенных с дуальной организацией коллектива, обычно характеризуются проведением дальнейших членений, благодаря чему с помощью композиции бинарных отношений строятся тернарные и еще более сложные структуры»3. Близкую
  10. В 19 и 20 веках религиозные трактовки символа сохраняются, но имеют второстепенное значение.
    бытие, суть сами по себе объективное, реальное, действенное. Трактуя тьму как цветообразующее начало в сочетании с цветом, Гегель отмечает, что в самом деле тьма оказывается действенной в свете, обуславливая то, что свет становится цветом и лишь благодаря этому сообщая ему зримость, ибо, как мы сказали раньше, в чистом свете так же ^ з ничего не видно, как и в чистой тьме